Вначале
30-хгг.
ХVIII в. внешнеполитическое
положение Дагестана еще более осложнилось.
Ставший в 1732 г. фактическим правителем
Ирана Надир стал открыто претендовать
на Кавказ. По Рештскому (21 января 1732 г.)
и Гянджинскому (10 марта 1735 г.) договорам
все завоеванные Петром I территории
были возвращены Персии. Султанская
Турция после ряда поражений также
вернула Персии ее закавказские владения,
в том числе и Ширван. В 1736 г. российским
войскам был дан приказ оставить
прикаспийские провинции и перейти на
левый берег Терека. Период с середины
30-х до 1745 гг. стал самым трагическим
временем в истории кумыкских феодальных
владений, как и Дагестана в целом 1,
с. 174. Против иранских
захватчиков началась народно-освободительная
борьба народов Дагестана, которая
смыкалась с беспрерывными восстаниями
в Азербайджане, Грузии и Армении10,
с. 188. В 1738 г. восстали
жители Джаро-Белоканского союза.
Персидские войска были наголову разбиты,
причем в бою был убит главнокомандующий
– брат шаха Ибрагим-хан 13,
с. 180. В письме от 27 ноября
1738 г. костековский владетель Алиш Хамзин
пишет кизлярскому коменданту Н. А.
Бунину о разгроме горцами персидского
войска следующее: «Доношу вашему
благородию, что персияне Джафар разорили,
а тавлинцы персидское войско все разбили
подлинно Сапакалара Ибраимхана убили
и с сим, еще три хана убили ж и, палатки
и сбрую все побрали 18,
л. 16, 33 и об., 36..
Поводом к походу
Надир-шах избрал якобы месть горцам за
смерть своего любимого брата, погибшего
в 1738 г. в Дагестане. Но истинная причина
похода в Дагестан вызывалась другими
соображениями. Из полученных сведений
видно было, что влияние России в горах
Кавказа постепенно возрастало. Жители
Дагестана, как доносили агенты, послали
русскому военачальнику в Кизляре просьбу
о принятии их под покровительство
императрицы. Факт, что горцы вступили
в сношение с Россией, и что русские могут
сделать дагестанцев верным орудием для
противодействия Персии, требовал
немедленного наказания мятежников,
официально признавших власть Надира
8, с.
214.Накануне своего похода
Надир-шах дипломатическими ухищрениями
решил склонить на свою сторону феодальных
владетелей Засулакской Кумыкии, надеясь
в их лице заиметь сильных союзников. С
этой целью в мае 1741 г. шах обратился к
владетелям Северной Кумыкии через
шамхала Хасбулата с предложением
поступить к нему на службу, обещая
высокие чины и богатые вознаграждения.
«Но токмо оные князья, – доносил в Кизляр
аксаевский владетель Али-бек, – у него
шаха в подданстве быть не хотят, объявляя,
что они подданные российские и желают
быть в подданстве российском неотменно»
2, л.
164.
Засулакские князья, в обстановке
захватнических устремлений Надир-шаха,
сохраняли верность Российской империи.
Весной 1741 г. на Дагестан двинулась
огромная армия шаха Надира. «Грозе
Вселенной» Надир-шаху удалось выиграть
ряд сражений, занять Табасаран, Кайтаг,
Мехтули, Акушу и достигнуть Кази-Кумуха.
12 сентября 1741 г., Надир-шах с основными
своими силами, более 52 тысячным войском,
двинулся из Кази-Кумуха в сторону
Андалала.С тыла вражеских
войск незаметно пробирались в Аварию
лакцы, даргинцы, кубачинцы, кюринцы,
лезгины, кумыки, кайтагцы и другие 11,
с. 165.Огромная
шахская армия, не выдержав натиска
дагестанцев, бросилась бежать 11,
с. 166-167.
Из 52 тысяч воинов после отступления из
Аварии в армии Надир-шаха осталось не
более 27 тысяч. В андалалском походе
Надир потерял 79 пушек, 33280 лошадей,
верблюдов и мулов и большую часть
вооружения и снаряжения 3,
с. 249.Дагестанская
военная экспедиция была первой военной
неудачей Надир-шаха. Это было началом
заката славы Надира, как непобедимого
полководца 6,
с. 321.Однако Надир
не оставил мысль любой ценой покорить
Дагестан. Отступив в район Дербента, и
готовясь к затяжной войне с дагестанцами,
он занялся возведением укреплений и
сторожевых постов вдоль предгорья 15,
л. 116.
Для своей ставки он построил к северу
от Дербента во владениях уцмия Кайтагского
большую крепость, которая впоследствии
получила название «Иран-хараб», т.е.
«Гибель или разорение Персии», с высокими
валами и башнями. «Но лезгины (дагестанцы
– М.-П. А.)
и сюда производили всегдашние напуски
(нападения – М.-П.
А.) и из под
прикрытия камыша грабили, пленили и
убивали проезжающих», – писал П.Г. Бутков
4,
с. 213.
Особенно проявили себя в партизанской
войне с врагом кумыки Эндиреевского
владения, которые «помогали лезгинам,
и вообще в отражении его (Надир-шаха –
М.-П.А.) нападения» 4,
с. 213.
«Многие персидские подданные из мужеска
и женска пола в плену у Андреевцев», –
писал П.Л. Юдин 20,
с. 382.В этих условиях
для реализации новой тактики предпринимались
различные меры. Прежде всего, стараясь
ослабить освободительную борьбу народов
Дагестана против своего владычества,
шах старался столкнуть их с Россией
путем склонения на свою сторону местных
владетелей. Однако ни щедрые подарки,
ни деньги не дали результатов.
Продолжительная война и голод истощили
иранскую армию 7,
с. 424.«Тогда была
жестокая зима… От российского
правительства воспрещен выпуск съестных
припасов к персидским портам Каспийского
моря никому, кроме через руки российских
купцов; равно и вывод в Персию и в горские
места лошадей. Скупщики шаховы хотели
покупать у эндирийцев и у костековцев
и отправились туда в феврале 1742 года;
но кумыки столь высокие потребовали
цены, чем шаха огорчили, тем больше, что
они участвовали в разграблении Хуршид-бека
и в вспоможении лезгам», – писал
П.Г.Бутков 4,
с. 212-213.Несмотря на
трудности, которые испытывала иранская
армия, Надир-шах по-прежнему вынашивал
надежды и строил планы вторгнуться в
юго-восточные границы Российского
государства, вопреки существующим
трактатам, «не хотел признавать реку
Койсу границею России и считал кумыков
своими подвластными. Он простирал свои
виды даже на Терек и говорил, что Кизляр,
как место, в древние времена, по мнению
его, принадлежавшее Персии, должно войти
в состав его владений» 12,
с. 57..Осенью 1742 г.
отряд персов двинулся по приморской
территории в Буйнак, Тарки и далее в
Засулакскую Кумыкию. Очевидно, шах,
кроме всего прочего, хотел принудить
жителей Северо-Восточного Дагестана
снабжать иранскую армию провиантом.
Однако этот поход оказался безрезультатным.
Узнав о движении персов, жители Буйнака,
Тарков и других кумыкских сел, «оставя
жилища, бежали в крепкие дагестанские
места». Шахские войска, пройдя эти села,
расположились близ Кумторкалы и отсюда
отдельными партиями проникли в Засулакскую
Кумыкию верст на 20 от Костека, угрожая
им и эндиреевцам 5,
с. 191..
«Кумыки
эндерийские и костековские еще в прошлом
(зимой –
М.-П. А.) 1742
г. навлекли на себя гнев надыров своими
поступками. Хотя чертою границы российской
к Персии полагаема была тогда безусловно
река Койсу, но шах не смотря на то, весьма
желал нанести мщение свое эндерийцам.
Полученное им в июле 1742 г. известие, что
до 40 т. войск российских к Кизляру
следуют, остановило его от того
предприятия. Надир решался учинить
внезапное нападение когда Терек покроется
льдом, зимою, врасплох, как на эндерийцев,
так и на других окрестных народов; оттуда
пробраться в Кабарду; напасть на Кизляр
и вторгнуться в российские границы», –
писал П.Г. Бутков 4,
с. 220..В связи с этим
представители вышестоящей российской
администрации поручили кизлярскому
коменданту И.В. Засецкому обнадежить
тайно эндиреевских, аксаевских и
костековских владетелей об оказании
им помощи для защиты от неприятеля. «А
находящимся в близости персицких границ
подданным владельцам, мурзам и протчим,-
гласил указ Астраханской губернской
канцелярии,- объявить, что они в случае
нападения на них будут охранены
российскими войсками…» 2,
л. 29 об..
В
тоже время, под прикрытием дипломатических
переговоров, предпринимались меры для
усиления Кизляра новыми силами. «По
сему, еще в октябре 1742 г., ... по реке Койсу
(т.е. по северному рукаву оной) учреждены
форпосты, а в деревнях Эндери и Костеках
поставлены команды; ибо костековский
старший владелец Алиш Хамзин был к
России усердно привержен (с 1746 года он
именован был костековским воеводою, и
в 1759 году пожалован бригадиром). Зимою
же на 1743 г., в подкрепление сих команд
прислано 2 т. человек, при полковнике
Шиллинге; для сбережения же кумыкских
деревень от нападения шаха, послан
тайными дорогами, с командою, бригадир
князь Василий Оболенский (кизлярский
комендант. - М.-П. А.). Шаху, через резидента
при нем, переводчика Братищева,
представлено, дабы он намерение свое
на эндерийскую деревню оставил, на оную
притязания не чинил и не полагал бы
границу Персии по самый Терек, как и в
Койсу, по выходящему из оной южному
рукаву Сулака», – писал П.Г.Бутков 4,
с. 225..
Далее
он сообщает, что «с наступлением 1743 г.,
в январе шах готовясь к войне с россиянами
проводил всякий день в артиллерийской
экзерциции и метании бомб. Шах назначал
к нападению на эндиреевцев и других
кумыков главнейшие свои силы, а к
нападению на российские границы войска
своего 12 т. с 35 пушками большими и малыми
и с 15 мортирами» 4,
с. 221.«В это время
казалось, что война между Персией и
Россией была неизбежна. Страшась
враждебного продвижения Надира, Россия
стала срочно укреплять свои южные
границы», – писал Л.Локкарт 16,
л. 70.Однако российские власти
были непоколебимы защитить своих
подданных от персов. Так, в рапорте от
12 февраля 1743 г. генерал-фельдмаршал
князя В.В. Долгоруков пишет кизлярскому
коменданту князю В. Е. Оболенскому о
принятии срочных военных мер по защите
Эндирея от возможного нападения
персидского шаха Надира: «…по силе
инструкции государственной коллегии
иностранных дел крайне наблюдая от
разорения оных деревень охранять
повелено, того ради к преумножению, туда
войск, … ныне посланы тысяча человек
пехотою по нижеобъявленном рассмотрении,
а с ними для осмотру поставленных тамо
форпостов, и порядочного оных в
предосторожности учреждения идти и до
времени быть тамо командиром господину
бригадиру князю Оболенскому, а при нем
командировать с принадлежащим числом
штаб и обер и унтер-офицеров пехотою
капралов и рядовых тысяча человек в то
число семьсот полка Тенгинского, да в
прибавок, и оным в полное тысячное число
из драгунских полков по числу людей
пехотою же триста человек, да сверх
того гренадерского полка Рязанского
роту конную, донских казаков …высочайшее
Е. И. В. милость защищением российских
войск в одном спасении оказано, и войска
российские для того имеется, надлежит
им с ревностью единосердечно во время
неприятельских нападений стоять, а не
бежать, а о преумножении тех войск и
сами, те владельцы просили, и единокупно
с российскими войсками быть обещались…»
18, л.
8-9, 10 и об..
Современные
иранские историки признают, что одним
из решающих факторов, удерживавших шаха
от нападения на Северную Кумыкию и
притеречные районы Чечни явилось его
опасение ответных мер со стороны России
17,
с. 156.Политика
правительства Елизаветы Петровны по
отношению к местным владетелям ободряюще
действовала на население края,
содействовала дальнейшему расширению
и укреплению российского влияния. «По
сему еще в июне 1742 г. шамхал Тарковский
Казбулат (Хасбулат – М.-П.
А.) и сын
его Алгирей приняты под протекцию
российскую, на которую они в 1743 г. и
присягою подтвердили», – писал П.Г.Бутков
4,
с. 223.Сами кумыки
не оставались посторонними созерцателями
и вовсе не сидели сложа руки. Согласно
имеющимся документам, жители Засулакской
Кумыкии оказывали, «Е. И. В. верные услуги,
что они и бывшие от персидского шаха
против Российской империи восприятие
под протекцию е. в. пришли, и впредь для
надежности ничем, так одним удовольствием
к верности привесть можно» 14,
с. 72.Костековский владетель Алиш
Хамзин к тому же давал лошадей и припасы
русским курьерам, направляющимся в
Персию, помогал и иранским курьерам,
отправляющимся к русскому двору. Так,
в указе Анны Иоанновны от 21 мая 1739 г.
кизлярскому коменданту Н. А. Бунину о
повышении жалованья за верную службу
Алишу Хамзину говорится: «…имеющими в
команде его людьми проезжих почтарей
с указами, как в Персию до Тарков и до
Дербента, там из Испагани с письмами в
Россию до Кизляра отправляют с безопасным
конвоем, и от неприятелей всегда охраняет…
то с ними может и больше службы Е. И. В.
сослужить и верность непоколебимую
показать, а от костековской деревни до
Тарков, до Буйнак, и до крепости Кизлярской
из Персии из Испогани от резидента
Калушкина, из Гиляни от консула Арапова
посылаемых с указами и письмами курьеров
он Алиш всегда оных курьеров провожает
и дает для великой безопасности конвой,
також и под тех посылаемых курьеров до
крепости Кизлярской подводы от которых
всегдашних отправлений с оными посылаемыми
курьерами конвоем…» 18,
л. 40 – 45 об..
Более
того – по приказам из Кизляра Алиш
Хамзин проводил разведки сам и своих
людей посылал, «к тому же сего года
(1743) некоторая часть российского войска
в его Алишевой деревне Костеке поставлена
была, которому войску в потребностях
он помогал» 9,
с. 183.
Алишу
Хамзину грамотой Елизаветы Петровны
был пожалован чин костековского воеводы
от 22 февраля 1744 г.: «наше И. В., помянутого
нашего верного подданного кумыцкого
владельца Алиша Хамзина за те его
оказанные к службе нашей верности и
прилежности при протчем довольном
награждении чином костиковского воеводы
со особливыми знаками высочайшей нашей
имп. милости, яко то саблию и шубою
собольей, покрытою серебряною парчею,
сего 1744 г. февраля 22 дня всемилостивейше
пожаловали, повелели всем нашим подданным
оного кумыцкого владельца Алиша Хамзина
за нашего воеводу надлежащим образом
признавать и почитать» 14,
с. 75-76.
Указом Елизаветы Петровны от 13 сентября
1759 г. Алиш Хамзин был награжден чином
бригадира За
верную службу России своей грамотой от
21 декабря 1743 г. императрица Елизавета
Петровна утвердила Алибека Солтанмамутова
старшим аксаевским князем 18,
Л. 131 об – 132..
О
верности России засулакских владетелей
и подвластного им населения свидетельствуют
слова самого Надир-шаха, обращенные
однажды к захваченным в плен горским
старшинам: «Бездельники вы, когда я к
вам в Дагестанию прибуду, тогда вы мне
верными себя показываете, почитаете
меня хуже бабы, разве вы не видите
андреевцев и аксаевцев, что живут они
у российской Государыни в подданстве,
однако верности своей не нарушают и
почитают ее, а вам разве кроме моего
владения разорить некого…» 19,
л. 73-74.
Подавляющее
большинство жителей в Засулакской
Кумыкии, князья и народ готовы были с
оружием в руках защищать свою свободу.
Именно благодаря народной стойкости и
помощи России, персы вынуждены были
ретироваться 5,
с. 193.
Героическая борьба
народов Дагестана и поддержка, оказанная
им Россией, сокрушили экспансионистские
планы Надир-шаха. В заключении, на
основе вышеизложенного материала, можно
сделать следующие выводы:1. Возвращение Ирану Дагестана
и Прикаспийских областей по Гянджинскому
трактату 1735 г. не означало потерю влияния
России в регионе, которая по-прежнему
оказывала экономическую помощь горцам
в освободительной борьбе против
владычества Надир-шаха.2. Заметную роль в неудачах
Надир-шаха в Дагестане сыграли владетели
Засулакской Кумыкии. 3. Засулакские
феодальные владетели, оставаясь верными
подданными России, снабжали ее информацией
о продвижении врага, помогали с лошадьми
и припасами русским курьерам, направляющимся
в Иран и т. д. 4. Российская
империя, связанная с Ираном договором,
зорко следя за действиями последнего,
негласно поддерживала своих засулакских
подданных политико-дипломатическими
средствами. Так, в 1742 г., когда Надир-шах
угрожал вторжением в Засулакскую
Кумыкию, Россия приняла адекватные меры
и тем самым отбила его намерение
осуществить свой план.
Библиографический
список: 1. Абдусаламов М.-П. Б. Кумыкские
феодальные владения в политической
жизни Дагестана в первой половине XVIII
века. Махачкала: «Народы Дагестана»,
2008. 192 с. 2. АВПРИ. Ф. 77. Сношения
России с Персией. Оп. 77/1. 1741 г. Д. 4; 1742 г.
Д. 10. 3. Алиев Б. Г. Борьба
народов Дагестана против иноземных
завоевателей. (Источники, предания,
легенды, героико-исторические песни).
Махачкала: Изд-во тип. ДНЦ РАН, 2002. – 408
с. 4. Бутков П.Г. Материалы для
новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. В
3-х ч. СПб.: Тип. императорской АН, 1869. Ч.
I. – 548 с. 5. Гаджиев В.Г.
Разгром Надир-шаха в Дагестане. Махачкала:
Мининформпечать, 1996. – 260 с. 6. История Ирана с древнейших
времен до конца ХVIII в. / Отв. ред. Н.В.
Пигулевская. Л.: Изд-во ЛГУ, 1958. – 389 с. 7. История народов Северного
Кавказа с древнейших времен до конца
ХVIII в. / Отв. ред. акад. Б. Б. Пиотровский.
М.: Наука, 1988. Т. I. – 544 с., ил. 8. Кишмишев С. Р. Походы
Надир-шаха в Герат, Кандагар, Индию и
события в Персии после его смерти.
Тифлис: Тип. А.А. Михельсона, 1889. – 296 с. 9. Магомедов Р.М. Даргинцы в
дагестанском историческом процессе.
Махачкала: Дагкнигоиздат, 1999. Кн. II.
– 520 с. 10. Магомедов Р.М.
История Дагестана. С древнейших времен
до конца ХIХ в. Махачкала: Дагучпедгиз,
1968. – 340 с. 11. Очерки истории Дагестана.
Т. I.
Махачкала: Дагкнигоиздат, 1957. – 392 с. 12. Потто В.А. Два века Терского
Казачества (1577-1801). Владикавказ: Тип.
Терского Областного правления, 1912. Т.
II. – 247 с. 13. Рамазанов Х.Х., Шихсаидов
А.Р. Очерки истории Южного Дагестана:
Материалы к истории народов Дагестана
с древнейших времен до начала ХХ века.
Махачкала: Тип. ДагФАН СССР, 1964. – 279 с. 14. Русско-дагестанские
отношения в ХVIII – начале ХIХ вв.: Сборник
документов / Сост. В.Г. Гаджиев, Д.-М.С.
Габиев, Н.А. Магомедов и др. М.: Наука,
1988. – 357 с. 15. РФ ИИАЭ ДНЦ РАН.
Ф. 3. Оп. 1. Д. 1. 16. РФ ИИАЭ
ДНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 1. Д. 340. 17. Сотавов
Н.-П.А. Северный Кавказ в русско-иранских
и русско-турецких отношениях (1725-1745 гг.)
// Вопросы истории. М., 1989. С. 145-158. 18. ЦГАРД. Ф. 379. Кизлярский
комендант. Оп. 1. Д. 17, 16, 59, 29, 25. 19. ЦГВИА.
Ф. 20: Воинская экспедиция военной
коллегии. Оп. 1/47. Ед. хр. 242. 20. Юдин
П.Л. Россия и Персия в конце 1742 г. (Из
писем переводчика Братищева князю А.
Черкасскому) // Русский архив. М., 1899. №
3. С. 369-390.
М.-П.
Б. Абдусаламов, кандидат
исторических наук
Рассмотрено
и передано для опубликования решением
общего собрания краеведческого общества
«Анжи-Кала» от 30.05.2013 г.
|
